Лохотрон по телевизору приносит 60 тыс. грн. в час

21 июля, 11:50 | Игорь Кулаков

«Угадайте слово из трех букв и гарантированно заработаете тысячу гривен». Такой или похожей завлекаловкой начинается любая телевикторина, которая предлагает зрителям, не прилагая особых усилий, достойно обогатиться. На самом же деле все не так: богатеют организаторы телеигр, операторы и телеканалы, забирая кровные у наивных игроков.

Наверное, у нас нет таких людей, которые бы хоть раз не видели по телевизору одну из четырех интерактивных игр: «Набор букв» (на экране - несколько литер, из которых игроку предлагается составить задуманное слово), «Угадай картинку» (на экране - фрагмент лица известного человека, а игроку предлагается назвать его имя), «Змея» (на экране - разбросанные буквы соединены линией. Игроку предлагается правильно задать направление чтения, чтобы определить слово) и «Отгадай слово» (ведущий рассказывает о сути загаданного слова, которое нужно угадать, что игрокам и предлагается). Каждому победителю одной из викторин предлагают выиграть от 200 до 5000 гривен. Даются ненавязчивые подсказки, после которых лишь ребенок не сможет отгадать слово. Это завлекает и... игроки в итоге теряют свои деньги. Причем законно. Конечно, есть и те, кто выигрывает, но с прибылью организатора эти выплаты не сравнить.

Сотрудник одного из мобильных операторов Игорь Чепурко рассказал нам технологию обдираловки людей. «На самом деле в этих играх ничего незаконного нет, - говорит Игорь Витальевич. - Вся прибыль организаторов интерактивных игр строится на телефонной связи, то есть на прибыли оператора. А схема такая: организатор игр заключает с мобильным оператором или с «Укртелекомом» договор и бронирует себе телефонный номер. Как правило, тарифы этого номера очень большие: от 6 до 12 грн. только за соединение (у мобильных операторов, поскольку за соединение звонка со стационарного телефона плата не взимается), а потом за каждые 12 секунд к оплате «капает» в среднем по 7-10 грн. Итого, если игрок дозвонился на номер телепрограммы (не дозвониться, мы выяснили, нельзя. - Авт.), то он сразу теряет, скажем, 10 грн. и слушает автоответчик, который рассказывает о правилах игры, спрашивает ваши данные и предлагает подождать. А денежки все это время начисляет оператор связи. Номера телефонов подобных телепередач, как правило, начинаются на 8-900-119, 8-900-118, 8-900-307.

Несложно подсчитать, что если звонящий ждет на связи 5 минут, то ему такой звонок обойдется минимум в 150-180 грн. И это только с одного игрока. Обычно забронированный номер телефона «вешают» на мини-АТС, которая за раз может принять до 4000 одновременно звонящих абонентов. То есть, если один игрок реально прорвался на студию, правильно ответил и выиграл 200 грн., то остальные 3999 звонящих просто расстаются в это время со своими кровными, слушая автоответчик. По договоренности, прибыль от поступивших звонков между оператором и организатором делят 20% на 80% соответственно, поскольку организатору еще нужно делиться с телеканалом. Там дележ прибыли идет 50 на 50%. В итоге получается: все в выгоде, кроме, конечно игроков».

Эксперт по экономике предприятий известного в Украине концерна, куда входит и телеканал, Алексей Щербец сказал нам, что в среднем чистая прибыль организатора телеигры составляет 1,2 млн грн в месяц (часовая программа выходит 5 раз в неделю). «Организатором телеигр является не канал, а юридическое лицо, которое заключает с каналом договор. Но, как правило, эту фирму организовывает руководство телеканала, и чужаков к такому прибыльному бизнесу не подпускают, хоть и шифруются под иностранные фирмы. В доходном деле всегда есть уловки», - сказал эксперт.

В КИЕВЕ ОРГАНИЗАТОРОВ ТЕЛЕВИКТОРИН НЕТ, ОНИ - ЗА РУБЕЖОМ

Главный спец уголовного розыска МВД по мошенникам Николай Рощин утверждает, что, несмотря на то, что ответственности за проведение телевикторин (кроме как за неуплату налогов) законодательством не предусмотрено, транслируют такие программы из-за рубежа.

«Многим кажется, что они звонят, скажем, в киевскую студию на известный телеканал. На самом деле это не так. Как показали мои исследования, сигнал идет, как правило, из-за границы. Очень многие телевикторины транслируются из Венгрии. Там работают наши ребята и зарабатывают деньги (иногда, если приглядеться, можно увидеть элементы национального венгерского костюма). Зачем - непонятно. Так поступают мошенники, чтобы запутать следы, но ведь ответственности за эти игры они не несут... Есть, правда, несколько украинских контор, которые официально тут зарегистрированы, но и они действуют по такой же схеме - зарабатывают на телефонных разговорах.

А вообще организаторы викторин - это жулики, которые работают легально. Ведь человек звонит совершенно добровольно, хотя и не всегда знает, сколько за это платит, поскольку организаторы стараются завуалировать информацию о стоимости звонка. Например, одна женщина из Кривого Рога наговорила на 12 тысяч гривен, а выиграла всего тысячу. Так ей за долги отрезали телефонную линию и пытаются отсудить сейчас квартиру. Я сам, например, как-то три раза позвонил в студию. Один раз дозвонился, но через полминуты разговор сорвался. Больше звонить не стал, а в конце месяца за эти три звонка получил счет в 60 гривен. Пришлось заплатить.

Или вот пример: киевлянка выиграла 500 гривен, но 300 гривен она проговорила. Долго потом мучилась, чтобы получить эти деньги: пошла по указанному в программе адресу, а фирмы-организатора там не оказалось. В итоге, потеряв кучу времени и нервов, она получила свой выигрыш, заплатила налоги и на руках у нее осталось 70 гривен. Разве стоит овчинка выделки?»

ОРГАНИЗАТОРЫ: «НАМ НЕТ НИКАКОГО СМЫСЛА МУХЛЕВАТЬ - ЗРИТЕЛЬ САМ ОТДАЕТ ДЕНЬГИ»

Несмотря на то, что этот телебизнес - законный, найти организаторов телевикторин все же очень сложно, поскольку ни адрес, ни прямой телефон (кроме того, что находится в «эфире») в передаче не указаны. Бывали, правда, случаи, когда в конце игры мелькал на несколько секунд адрес, но его запомнить физически невозможно. Несколько таких фирм «Сегодня» нашла за границей. А в одной, офис которой находится в Украине, с нами отказались разговаривать, сославшись на то, что вся информация о телеигре является коммерческой тайной. Но все же нам удалось разговорить нескольких сотрудников телевикторины, правда, они пожелали остаться неизвестными.

«Вероятность выигрыша в нашей игре очень мала, - признает сотрудник телевикторины Алексей. - В студию за время эфира поступает несколько тысяч звонков и за каждый дозвон оператор снимает 8 гривен. А выигрывают не более 500 гривен. Часто бывает, что когда сумма выигрыша переваливает за несколько тысяч, выигрывает эти деньги наш сотрудник, который «дозванивается» из соседнего кабинета. Приз он, конечно, не получает, его вообще никто не получает.

Кроме того, есть такая уловка, как обрыв связи. Когда телезритель к нам дозванивается, автоответчик говорит ему: «Здравствуйте! Вы стали участником телевикторины», после чего связь искусственно обрывается, а 8 грн. за дозвон со звонившего уже сняли. Были случаи, когда человек дозвонился, попал в эфир и назвал правильный ответ. Но... ему говорили, что это неверно, и клали трубку. А доказать, что зрителя обманули - очень сложно. Разве что писать на видео всю передачу. А кто это делает в три часа ночи?»

Наша собеседница Алла из другой телевикторины сказала нам, что они подкованы также юридически. «На нас работают 18 юристов из 26 членов команды.Самое главное не продолжительность звонков, а их количество, поскольку основной заработок - на телефонном соединении, а не на тарификации разговора. Мы не мухлюем. Нам нет смысла. Ведь мизерный выигрыш игрока многократно перекрывается громадной прибылью. И о вопросах. У нас, в отличие от конкурентов, сложных вопросов больше, нежели легких. Но и с ними мы не перебарщиваем. Ведь если задавать легкие вопросы, зритель решит, что желающих ответить будет очень много, и звонить не имеет смысла. А если будут вопросы сложные, то игроки тоже звонить не будут из-за сомнений в правильности ответа».

Сами же телеканалы благосклонно относятся к телевикторинам. Например, Дмитрий Джангиров, и. о. директора ТРК «Киев», сказал нам, что это дополнительный доход, который необходим телеканалу. «Телевикторины законны и доходны. Они позволяют кормить 270 человек нашего штата. Людям нужно платить, а викторины - прекрасный источник денег». Вице-президент НТКУ (УТ-1) Роман Недзельский сообщил, что «сейчас мы ведем переговоры с партнерами и надеемся, что в ближайшее время на нашем канале появятся телевикторины, поскольку на данный момент на них большой спрос и ажиотаж. Я и мои коллеги позитивно относимся к викторинам и будем крутить их ночью и днем. Ничего незаконного в этом нет - люди вольны в своем выборе - звонить или не звонить», - сказал Недзельский.

КАК НЕ ПРОГОРЕТЬ НА ТЕЛЕВИКТОРИНЕ

Со стационарного телефона звонить дешевле и играйте, только если твердо знаете ответ на вопрос.

1. Вы звоните в эфир игры на номер 8-900-ХХХ-ХХ-ХХ. Это значит, что после первого гудка с вас уже снимается 6-12 грн.

Совет. Если вы все-таки решились играть, звоните со стационарного телефона, а не с мобильного, где оператор снимет с вас деньги еще и за соединение.

2. Звонок переадресуется на компьютер мини-АТС, и автоответчик просит вас подождать.

Совет. Лучше бросить трубку, поскольку, как правило, связь после первых слов автоответчика обрывается, а звонящий заплатит деньги за разговор. На этом этапе небольшие - несколько десятков гривен.

3. Одновременно с вами на этот номер звонят тысячи потенциальных игроков (до 4000 абонентов). Компьютер сам выбирает одного «счастливчика». Остальные теряют деньги.

Совет. Если вы дошли уже до этой стадии и услышали желанное: «Вы прошли в игру, ждите ответного звонка», - значит, заготовьте правильный ответ на вопрос (часто звонят, чтобы просто передать привет) и ждите звонка. Но помните - ваши шансы 1 к 4000.

4. Компьютер набирает номер телефона «счастливчика», и он - в эфире. За звонок вы уже не платите, а вот за время разговора деньги с вас снимаются по «бешеному» тарифу.

Совет. На этой стадии, как можно быстрее, ответьте на вопрос. Желательно правильно. Ведите видеозапись на диск или кассету, чтобы потом можно было доказать правильность вашего ответа.

5. И счастливчику, и всем недозвонившимся в конце месяца приходит немаленький счет за разговоры с автоответчиком.

Совет. Обязательно оплатите счета, поскольку ваши жалобы в милиции не примут, а оператор связи отключит вам телефон и подаст на вас в суд за неуплату.

6. Если вы все-таки выиграли денежный приз. Сразу езжайте на телеканал, который транслировал викторину. Так вы быстрее узнаете адрес организатора.

Совет. Приезжайте на телевидение и к организатору со всеми мыслимыми документами, удостоверяющими вашу личность (обязателен идентификационный налоговый код) и желательно с видеозаписью вашего ответа. Это уменьшит время на «выбивание» выигрыша.

7. Получая денежный приз, считайте деньги. Вам могут выдать неполную сумму выигрыша, сказав, что вычли налоги. Не ведитесь. Налоги платит организатор телеигры, поскольку он - налоговый агент.

Совет. Если организатор снимает с вас налоги, смело звоните в милицию и заявляйте о мошенничестве.

«ИГРАЮ 50 ЛЕТ, НО САМЫЙ КРУТОЙ «РАЗВОД» - ТЕЛЕВИКТОРИНЫ»

В милиции говорят, что пострадавших от так называемых телевикторин достаточно много. И это только те, которые набрались смелости об этом заявить. Но основная масса проигравшихся никому ничего не говорит. «Сегодня» нашла несколько таких игроков и узнала, как с ними обходились лотереи и телевикторины. Один из, пожалуй, самых заядлых игроков в стране - 84-летний Виктор Борисович.

- Я играю в лотереи и всякие телеигры уже более полувека, - говорит он. Денег на это потратил уйму, а самый мой большой выигрыш за все время - это 80 гривен в одну из лотерей. Когда появились телевикторины, то решил поиграть и в эти игры. Начал звонить... Но ни разу не попал в эфир. Постоянно либо связь обрывалась, либо приходилось слушать долгую речь на автоответчике. В итоге - ничего. И как-то после таких звонков мне пришел счет за телефон с астрономической суммой. Я ветеран войны и живу со своей женой на наши пенсии. Для меня это было ударом. Конечно, я заплатил, но больше в эти игры не играю. Позже я разобрался, что элементарно не просчитал стоимость разговора. За эту ошибку и поплатился. Сам виноват, поэтому в милицию идти смысла нет.

А вот другой игрок, Елена Шаповал, даже главе МВД Юрию Луценко писала и просила разобраться с обидчиками. По ее словам, она звонила в телеигру «Узнай свою судьбу». Там экстрасенс по телефону рассказывает о жизни звонящего и его близких. «Я пыталась узнать о моем без вести пропавшем муже. Позвонила и слушала минут 5 автоответчик, который задавал вопросы якобы для полноты информации. И когда прозвучал последний вопрос, связь оборвалась. Больше дозвониться и даже услышать автоответчик я не смогла... Но, как оказалось, все-таки дозвонилась. Об этом я узнала из присланного мне счета за телефон. Мне предлагалось заплатить 700 грн. за разговоры! Я написала заявление в милицию, но там мне сказали, что все законно - виноваты сами. Где же справедливость?»

НА ТЕЛЕИГРЫ НЕТ УПРАВЫ

Законодательством телевикторины никак не урегулированы. Нардепы от БЮТ Елена Кондратюк и Николай Баграев в начале года уже представляли проект изменения закона «О телевидении и радиовещании», который предусматривал уведомление телезрителей о стоимости звонков большими буквами на площади, не менее 20% от кадра и запретить основным телеканалам транслировать эти игры. Но ничего пока не сделано. Другого регулирующего рычага нет: телевикторины не подпадают ни под закон «О лотереях», ни под закон «Об игорном бизнесе». Это подтвердила Татьяна Мокриди из Нацсовета по телевидению. По ее словам, это «лохотрон», рассчитанный на доверчивых людей (страдают старики и родители подростков, которые играют). А поскольку нет закона, то это приводит к отсутствию контроля за тем, может ли зритель дозвониться в студию или получить свой выигрыш.

Поскольку организаторы игр никакой ответственности не несут, поэтому нет смысла даже жаловаться в милицию. В возбуждении дела игроку откажут. В милиции лежат тысячи заявлений, но ответ, как правило, один - отказать в возбуждении дела из-за отсутствия состава преступления.

Единственное преступление, за которое могут понести наказание организаторы викторин, - это неуплата налогов. Киевские налоговики в прошлом году оштрафовали организатора, который на ведущих телеканалах вел передачу «Классики». Поскольку предприятия, которые организовывают розыгрыши денежных призов - налоговые агенты, именно они должны платить налог с выигрыша игрока. Оказалось, что эта фирма за прошлый год выплатила 1,362 млн. грн. денежных призов, а налоги не заплатила. Можно только представить, сколько теледельцы заработали.

Вадим Корчинский, "Сегодня"

Улица Петлюры вместо улицы Коминтерна! Киевлянам есть чем гордиться?

Не комментируя решение Киевсовета, приводим размышления об судьбах Украины. Источник

... интерес в плане изучения взглядов интеллигенции Крыма времен Гражданской войны на исторические судьбы России и Украины представляют выявленные мною статьи Н.К. Гудзия «Конец украинской самостийности» и С.Я. Елпатьевского «Взгляд в будущее».

Николай Каллиникович Гудзий (1887 — 1965), крупнейший отечественный филолог и литературовед, воспитанник Киевского университета, с 1945 года — академик Академии наук Украинской ССР, в годы Гражданской войны жил и работал в Крыму. Здесь он был профессором Таврического университета, одним из деятельнейших членов целого ряда научных обществ — ТУАК, Общества философии, истории и социологии при Таврическом университете, Литературного общества им. А.П. Чехова (с 15 (28) июля 1920 года он был его председателем).

В симферопольской газете «Южные ведомости» 20 сентября (2 октября) 1919 года (так неверно указана вторая дата в газете) появилась статья профессора Н.К. Гудзия «Конец украинской самостийности». Статья эта, вызванная вестью о разгроме петлюровской Добровольческой армии, содержит размышления ученого об исторических судьбах Украины. Поскольку статья не значится в изданном списке печатных трудов Н.К. Гудзия [6] и оставалась, таким образом, неизвестной, ниже предлагаю вниманию читателей ее републикацию.

КОНЕЦ УКРАИНСКОЙ САМОСТИЙНОСТИ

Газеты принесли весть о разгроме петлюровской армии. С этим разгромом связывается, несомненно, конец самостийной Украины. Конец ей пришел, впрочем, еще раньше, когда гетманская декорация, волею исторических судеб, сошла со сцены и когда рухнула та иноземная сила, которая самостийничество не только поддерживала, но и давала ему жизнь. Военный разгром Германии одновременно был разгромом и украинской самостийной державы.

Поступательное движение украинской идеи со времени февральского переворота шло вперед сказочно быстрыми шагами. От автономии через федерацию до полной самостоятельности — таковы основные этапы украинского движения. Первые успехи в деле обособления Украины от России в целом были обусловлены тем, что к «возрождению» страны привлечена была солдатская масса, для которой украинизация армии была лишь поводом и удобным средством избавиться от принудительной власти дисциплины. Развал России, слабость государства дали возможность осуществиться, по крайней мере, в теории, таким формам политического устройства страны, о которых и не мечтали незадолго до этого самые горячие головы украинских патриотов. Самостийность была провозглашена в ту пору, когда никому не возбранялось провозглашать все, что угодно.

В течение некоторого времени внешним стимулом для углубления сепаратных тенденций была большевистская опасность. И тогда сознанием этой опасности покрывались различные политические эксперименты вплоть до самостийности. В гетманском кабинете в пору якобы самостийной Украины почти все министры были настроены определенно русофильски и вряд ли кому из них приходило в голову серьезно думать о возможности разрыва бывшей Малороссии с Россией. Как всякая дипломатия, и гетманская дипломатия оказалась неискренней. Это сказалось особенно ярко тогда, когда половина министров незадолго до кризиса гетманства ушла из кабинета, заявив о политической нецелесообразности разрыва с Россией.

Как ни страшна была большевистская угроза, но и она не смогла заставить тех, кто был у власти, уверовать в призрак. Тесная экономическая связь Украины с остальной Россией шла наперекор всем стремлениям к самостоятельности. Народные массы — это ведь известно всем, кто жил на Украине — в лучшем случае пассивно созерцали те политические эксперименты, которые производились над Украиной. Телеграмма Пресс-Бюро сообщает о том, что в местах, освобожденных от петлюровской власти, крестьянство встречает Добровольческую армию самым радушным образом. Не верить этой телеграмме нет никаких оснований, т.к. подозревать малорусское крестьянство в сочувствии петлюровской армии не приходится. Нет сомнения, что для крестьянина-малоросса украинская армия представляется чем-то чуждым, почти что иноземным, тогда как в Добровольческой армии с ея трехцветным флагом, вместо желто-голубого, он видит армию свою, родную, национальную.

Украинское крестьянство вековым чутьем чует, что экономической выгоды от разрыва с Россией оно не получит; так же точно оно угадывает культурную связь со всеми русскими народами, с единой Россией. То, что оказалось непонятным и неприемлемым для теоретизировавшей кучки интеллигентов, было вразумительно и понятно для народной массы.

О самостийнической позиции малорусской интеллигенции в целом говорить, разумеется, не приходится. Самостийники и количественно, и качественно в большинстве незначительны, и вербовались они или среди галичан, или среди тех, кто на всякой политической идеологии способен был делать себе карьеру. Огромной же массе малорусской интеллигенции культурная связь с великорусской Россией привита была органически, и вытравить ее оказалось делом безнадежным. Для кого большая духовная культура России была пустым звуком, о тех можно сказать, что за душой ничего у них не было и, отказываясь от России, им терять было нечего.

Как характерно, что своя, родная, украинская культура не могла заполнить души таких видных украинофилов, как Драгоманов и его ученик, недавно трагически скончавшийся Науменко (имеется в виду Владимир Павлович Науменко (1852 — 1919), в 1919 году расстрелянный большевиками. — С.Ф.)! Драгоманов звал своих земляков к общению с русской культурой; он для родной литературы указывал недосягаемые образцы в литературе великорусской, а восторженный и чистый сердцем Науменко вошел в кабинет гетмана тогда, когда он стал на путь обратной тяги к России.

Да, старая Россия во многом повинна перед своей младшей сестрой Украиной. Об этом много говорилось, и повторяться незачем. Но разве легче сберегла бы Украина и себя, и свое культурное достояние, если бы она не пошла под высокую руку России? Почему не думают об этом идеологи самостийности, ослепленные ненавистью к тому, что часто бывало результатом лишь действия слепой исторической стихии? Пусть научатся они объективному отношению к фактам истории у своего непризнанного ныне учителя Драгоманова, не раз становившегося защитником попрекавшейся его собратьями «Московии».

Мы не сомневаемся, что Украина в будущем вновь сольется с Россией, как автономная единица, но боимся, что за грехи своих неразумных вождей она, по закону исторического возмездия, на своем пути к автономии выдержит большую борьбу с теми, кто строит формы политической жизни по принципу «око за око, зуб за зуб».
Проф. Н. Гудзий
Южные ведомости. — 1919. — 20 сентября
(2 октября). — № 167. — С. 2.

Истории от Олеся Бузины: русский Киев в дни Турбиных

Источник
Гражданская война в Киеве оставила только один великий роман – булгаковскую «Белую гвардию». И роман этот русский! Что не удивительно. Ведь до революции Киев действительно был русским городом.

Первые настоящие проблемы с товарами Украина почувствовала уже в 1917 году – сразу же после Февральской революции. Еще не выскочил Ленин на броневичок, еще не запрыгали по улицам петлюровцы со шлыками, а в провинции уже исчезли чай и керосин. «Плохая» царская власть успела таки приучить народ зажигать по вечерам керосиновую лампу и попивать под ее уютным светом привозной китайский чаек. Сразу же со «свободой» эта скромная житейская радость улетучилась.

КОНЕЦ СЛАДКОЙ ЖИЗНИ. Хутор матери киевского писателя Константина Паустовского находился совсем недалеко от Киева – в Чернобыльском уезде. Навестив эти места весной 1917-го, он вспоминал, как в гости к ним зашел полуголодный монах из лесного скита и попросил обменять «для братии» сушеные грибы на соль. Мать отсыпала монашку четверть мешка соли и напоила его чаем: «Он сидел за столом, не снимая скуфейки, пил чай в прикуску с постным сахаром, и мелкие слезы изредка стекали по его желтым, как церковный воск, щекам. Он тщательно вытирал их рукавом рясы и говорил: «Сподобил Господь еще раз перед кончиной попить чайку с сахарком. Истинно пожалел меня Господь, снизошел к моему прозябанию».

Впрочем, если честно, то первые признаки наступающих железных времен киевляне почувствовали еще до революции – с началом мировой войны. Как роковую веху вспоминали мемуаристы введение сухого закона, исчезновение кондитерских изделий и появление очередей. «В 1915 году дала о себе знать проблема хлеба, -- вспоминал киевский мемуарист Григорий Григорьев. – Вышел приказ – запретить выпечку и продажу тортов и пирожных в пределах города Киева. С такой неприятностью любители сладкого как-то примирились, за пределами города приказ силы не имел. Демеевка не входила в состав города, и там можно было получить какие угодно пирожные, конечно, за немного повышенную цену. Для этого нужно было только съездить трамваем на Демеевку».

Демеевка – это район нынешней Московской площади. Теперь тут автовокзал и библиотека им. Вернадского. И никто даже не помнит, что меньше столетия назад она неожиданно оказалась самым «сладким» киевским предместьем. Именно с этого кондитерского кризиса и маленьких цехов, находившихся тут, началась киевская кондитерская фабрика им. Карла Маркса, придумавшая знаменитый «Киевский торт», в основе которого типичные рецепты наших прабабушек – безе с орехами и густой масляный крем.

Но во время смены общественно-экономических формаций киевлянам было не до крема, и даже не до хлеба. Зрелища вытеснили все. Вид валяющегося прямо на улице человеческих трупов и брошенного оружия не шел ни в какое сравнение с каким-нибудь жалким эклером на тарелочке.

КАК ПРОДАЛИ УКРАИНУ «ЗА БУТЫЛКУ ШНАПСА». Запомнилось киевлянам бегство разбитого красными воинства Центральной Рады в начале 1917 года. Это сейчас официальные украинские власти любят миф о Крутах. А тогда все выглядело куда прозаичнее. В февральский день, когда армия «батька Грушевского» драпанула из Киева, киевляне неожиданно обнаружили, что общественные туалеты в центре города забиты брошенными винтовками. Этот феномен объяснялся просто – храбрые казаки Рады стеснялись расставаться с оружием на глазах товарищей. А тут заскочил в уборную – прислонил ружье к стенке и выбежал на свет божий облегченным во всех смыслах. Большая часть этих «героев» так и растворилась в большом городе.

Красные поразили Киев двумя взаимоисключающими, на первый взгляд, особенностями – душегубством и любовью к просвещению. Они устроили террор в аристократическом квартале Липок, расстреливая всех с дореволюционными рожами, и отменили плату за посещение театров. Проблема была только с электричеством – из-за отсутствия топлива не работала городская электростанция. Но в Киевском оперном был автономный электрогенератор – его врубили и погнали народ с заводов слушать «Тоску» итальянского композитора Пуччини. Работяги сидели, выпучив от непонимания глаза, и заплевывали зрительный зал семечками. С хлебом по-прежнему были проблемы, о пирожных боялись даже вспоминать. Зато из Москвы по железной дороге эшелонами пошли брошюры Ленина и тоненькие книжонки под названием «Политграмота». Их раздавали по библиотекам «на шару».

Кончилось это чудо быстро – как только Рада договорилась с немцами и признала их протекторат над Украиной. В это же время отменили сухой закон. В продаже снова появились спиртные напитки. А так как появление алкоголя и германских оккупационных войск в Киеве совпали, то в ход пошла шутка: «Продали Украину за бутылку шнапса!».

ФЕЛЬДМАРШАЛ ЭЙХГОРН: «МЫ СДЕЛАЕМ ВАМ ВТОРОЙ ПАРИЖ!». Немцев 1918 года местные жители вспоминали с невероятной душевной теплотой. Командовавший ими 66-летний фельдмаршал Эйхгорн – добряк и симпатяга, увидев, в какую помойку превратила революция «мать городов русских», а по совместительству столицу «незалежной Украины», сразу же заявил: «Мы сделаем из Киева второй Париж!»

Превращение началось с вокзала. Уже упомянутый мемуарист Григорьев, отец которого работал железнодорожником, вспоминал, как это было: «Товарищ отца вечером рассказал, что немецкий офицер, увидев мусор в зале ожидания, дал приказ всех пассажиров высечь розгами. Приказ был выполнен. Дальше пассажиров заставили убрать зал и пойти чистить пути. Немецкая «культура» начала действовать».

Учитывая, что приличная публика в это лихое время старалась отсиживаться дома, легко догадаться, что «пассажиры», выпоротые немцами, были, скорее всего, тем потным и грязным элементом с мешками на плечах, который до сих пор встречается на наших вокзалах. Порка только пошла ему на пользу! Нынешних мешочников тоже было бы неплохо приучать подобным образом к основам гигиены.

Уставшие от войны сентиментальные Гансы охотно играли в скверах с киевскими детьми. Но их начальство крайне раздражали нищие, расплодившиеся в городе за время войны, как тараканы. Немцы провели на них облаву по всем правилам охотничьего искусства, а потом погрузили в вагоны и вывезли за пределы Киева. Вся операция заняла два дня.

Еще за неделю оккупанты покончили с криминальными элементами. Пойманных карманников и домушников расстреляли на склонах Царского сада. Все желающие местные жители могли полюбоваться на эту поучительную картину – еще накануне их приглашали на экзекуцию специально расклеенные афиши.

Покончив с попрошайками и уголовниками, доблестная германская армия обнаружила, что Центральная Рада во главе с Грушевским тоже мало от них отличается, и, продолжая наводить порядок, разогнала и ее. Вместо Грушевского оккупанты посадили на украинский «престол» гетмана Скоропадского. Для Киева начались поистине веселые деньки – пир во время чумы. Киевские красавицы вовсю флиртовали с немецкими и гетманскими офицерами. Работали все театры, кинематографы и даже конские бега. По вечерам для гурманов предлагали специальные сеансы «фильмов для взрослых» -- по-нынешнему, порнографию. На Бессарабском рынке можно было, как и сегодня, купить наркотики (пол-Киева сидело на кокаине!) и даже десятилетнюю проститутку. Хочешь – одну, а можно – сразу парочку. Фельдмаршал Эйхгорн сдержал слово – на полгода Киев действительно стал «вторым Парижем».

Но тут в Германии произошла революция, немцы уехали домой, а в город ввалились орды Симона Петлюры. «Второй Париж , -- вспоминает Григорьев, -- потерял весь свой лоск, дворники равнодушно посматривали на кучи мусора, убирая, когда придет охота». Но антисанитария не беспокоила желто-голубую власть. Вместо того, чтобы чистить улицы, Петлюра взялся менять русские вывески на магазинах на украинские. Власти его хватило ровно настолько, чтобы воплотить в жизнь этот проект – ровно через шесть недель в январе 1919-го в Киеве уже были красные – дивизия Щорса.

КРАСНЫЕ УСТРОИЛИ ЖИЗНЬ, КАК В КИНО. Известный по фильму Довженко эпизод, когда Щорс с Боженко собрали всю буржуазию города в театре, навели на нее пулемет и потребовали выкуп, не выдумка. Так и было. Богатых горожан вычислили по спискам банковских вкладчиков. Активов в банках уже давно не было. Золотой запас последовательно растащили Центральная Рада, гетман и Петлюра. Наличные деньги выдавались вкладчикам ограниченными сумами. Но те упорно старались снимать со счетов все, что можно. Больше всего ценились дореволюционные «катеринки» -- сторублевые купюры с изображением Екатерины II и «петровки» -- 500 рублей с ликом императора Петра I. Деньги Петлюры презрительно именовали «лопатками» за то, что на них был изображен усатый крестьянин с этим сельскохозяйственным инструментом. Но к приходу красных финансовая система была уже в полном упадке. Все, что можно, и народ, и элита перевели в золото и глубоко спрятали. Тем не менее, пулемет Щорса, как помпа, выкачал из нее последние капли – спасая свои жизни, киевские буржуа пожертвовали припрятанную наличку на нужды революции.

К этому времени в городе на полную силу свирепствовал продовольственный кризис. Он начался уже при Петлюре. Петлюровцы, многие из которых, как говорится, сами были «от сохи», ненавидели все городское и считали, что организовывать регулярные поставки в не любивший их Киев не нужно – голодные киевляне сами поедут в село, если не хотят помереть с голоду. В окрестные села, по словам очевидцев, потянулись подводы, нагруженные дорогими трюмо, шкафами и даже роялями. Все это за бесценок уходило в обмен на сало и картошку. Настали золотые деньки для украинского кулачества.

ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ ЗОЛОТОГО ЗАКАТА.

Как избавительницу в матери городов русских ждали только одну армию – белогвардейцев генерала Деникина. Для большинства тогдашних киевлян именно она была «своей». Но так получилось, что в августе 1919-го освобождать Киев от красных одновременно пришли петлюровцы со стороны вокзала и белогвардейцы – по мостам с левого берега Днепра. Две армии-освободительницы столкнулись на нынешнем Майдане Незалежности, называвшемся тогда Думской площадью.

Психологическая поддержка «болельщиков» была явно на стороне белых. Встречали их, как никого до и после во времена гражданской войны. Весь дореволюционный Киев вышел на улицы. Замелькали припрятанные в шкафах цилиндры, котелки и даже чиновничьи фуражки с круглыми кокардами. Дамы держали роскошные букеты для господ офицеров. А над всем этим великолепием носился позабытый аромат дорогих духов «Коти» -- их флакончики, несмотря ни на что, киевлянки спасли от красных, имевших привычку употреблять парфюмерные изделия вместо водки.

Но первыми поцепить свой флаг на здание городской Думы успели все-таки петлюровцы. Завязались переговоры – белые настаивали, чтобы рядом висел русский триколор. Мемуаристы описывают это противостояние по-разному. Но самое колоритное воспоминание оставил все тот же Григорьев. Одна из оказавшихся на площади дам в нарядной шляпе неожиданно «наехала» на петлюровского хорунжего: «Господин офицер! Почему вы не хотите, чтобы наш флаг был рядом? Мы ничего не имеем против вашего, но пусть и наш… Мы тоже победили». И тут хорунжий послал ее на три буквы «чисто русскими словами» и «правой рукой так заехал ей по затылку, что полетела в сторону сначала шляпа, а потом и ее обладательница».

Оскорбление дамы белые не простили. Белогвардейский полковник, споривший за знамя, пишет Григорьев, «мигом обернулся и отдал команду. Его конница бросилась в обратную сторону и быстро исчезла. Я, можно сказать, разинул рот, замер от удивления и удовольствия – такие вещи нечасто встречаются в твоем жизненном календаре… Буквально через три минуты со стороны Печерска послышался пушечный выстрел. Снаряд попал в здание Думы»…

Несговорчивые петлюровцы в панике бросились бежать не только с площади, но и из города: «Трехцветный флаг весело трепетал вблизи от архангела Михаила, -- дождался таки своей очереди».

Семимесячное пребывание белых оказалось последними закатными днями русского Киева. В отличие от хулиганской петлюровской и кровавой красной, это была наиболее интеллигентная власть, если такое определение вообще применимо к реалиям гражданской войны. Она не устраивала репрессий. Современники вспоминают, что попасть в контрразведку белых было совсем не то, что в лапы чекистов. Белые действительно старались разобраться, виноват ли перед ними человек, и охотно выпускали арестованных по ложным доносам. Зато именно в это время газета «Киевлянин» опубликовала списки расстрелянных ЧК перед бегством членов Клуба русских националистов. Почти половину из них составляли, как ни странно, типично «украинские» фамилии – Приступа, Бобырь, Гомоляка, Слинко. Эти люди искренне чувствовали себя русскими, за что и были убиты интернационалистами-большевиками.

Вооруженные силы юга России, как официально называлась армия генерала Деникина, оставили Киев с 5 на 6 февраля 1920 года. Они проиграли красным битву за Москву и были вынуждены отступать. Коммунисты снова вернулись в Киев. Жестокая для националистов ирония состоит в том, что власть белых в годы гражданской войны продержалась в Киеве в четыре раза дольше, чем петлюровская, а каждый второй солдат белых на 1920 год был родом с украинской земли. Это и показывает, кого, на самом деле, поддерживала Украина в гражданской войне.

Первое воспоминание

         Мое первое воспоминание о городе относится к дошкольному возрасту и довольно прозаично.

         Мы с мамой ехали на толкучку купить мне что-то. Толкучка - это большой пустой участок земли, где длинными неровными рядами стояли люди и что-то продавали с рук: здесь можно было купить все, что пожелает твоя душа. Между рядами продающих было узкое пространство, и покупателям приходилось проталкиваться в нем сквозь толпу людей, медленно двигающихся в двух противоположных направлениях, отсюда и "толкучка". Поскольку нужную вещь надо было долго искать, приходилось много и долго "толкаться". Толкучка была шумной, и для меня оказалась очень утомительной. Но зато мама купила мне белую пуховую шапочку на зиму и еще небольшой мяч в сеточке (для меня это было главной покупкой).

                  Поскольку это был мой первый выезд в город с окраины ( мы жили в Институте садоводства в Китаево ), то запомнилась узкая крутая дорога на Багриновую гору, заросшая ниспадающими зарослями кустарников. У подножия горы стоял большой деревянный крест, и некоторые женщины в маленьком автобусике, в котором мы ехали, крестились, глядя на него. С Багриновой горы открывался вид на Днепр и Мышеловку, утопающую в садах. Еще мне запомнился мост через неширокую речку Лыбедь, украшенный большими гранитными блестящими шарами (Красноармейский), затем мы въехали в город , где интенсивно шло строительство нескольких многоэтажных домов (сейчас они стоят на Красноармейской улице, недалеко от Лыбедской). Мама мне объяснила, что дома строят пленные немцы. Как я узнала позже, Крещатик отстраивали тоже пленные немцы, а также Институт физики на Большой Китаевской (сейчас проспект Науки).

                  Дальше в памяти о городе большой, большой пробел до тех пор, пока я не начала ездить на тренировки в бассейн. Наш бассейн находился в спортивном комлексе ( Дворце спорта) на Красноармейской, около нынешнего Центрального стадиона. Сейчас на его месте планетарий и разные офисы.

         Бассейн открывался утром, в 7.45. Ездила я нашим, институтским автобусом, который в 6.30 утра отправлялся в город, собирая сотрудников по городу и привозя их на работу в институт. Доезжала до самого бассейна, как правило, на 15-30 мин раньше. Бассейн был еще закрыт. Приходилось гулять. Город был в это время еще пустынен. Редкие прохожие появлялись на улице, работали только дворники, поливальные машины, а зимой было еще совсем темно. Мы ходили туда-сюда в промежутке между бассейном и цирком ( цирк тогда находился на углу Красноармейской и Саксаганского, там сейчас большой дом с магазином бытовой техники), проходили небольшую церковь, которую позже снесли и построили там 16-этажный дом, затем Оперетту и подходили к бассейну. Если он был все еще закрыт (часов у нас не было), мы опять возвращались назад. Между бассейном и Опереттой стояла круглая афишная тумба, на ней наклеивались, как говорили тогда - афиши, а сейчас сказали бы - рекламы новых фильмов, спектаклей театров с фотографиями главных героев. Менялись они не слишком часто, поэтому нами, как нас называли, корчеватскими детьми, приезжавшими всегда рано, эти афиши были изучены досконально.

         По Красноармейской улице ходил троллейбус №1 - Сталинка - площадь Сталина (Автовокзал - Европейская площадь). Улицу Красноармейскую недалеко от нынешней станции метро "Лыбедская" пересекала улица Загородная - и так оно и было, за троллейбусным депо заканчивался город, на месте нынешнего сквера на Лыбедской стояла высокая гора, дальше шли пустыри, Черная гора, никакого бульвара Дружбы народов еще не было, автовокзала не было, по другую сторону от кондитерской фабрики был поселок, утопающий в садах, к Голосеевской площади шла улица, вдоль которой стояли одноэтажные, двухэтажные и 3-х-этажные дома, на первых этажах были небольшие магазинчики, район был немноголюдный и тихий. 20-й автобус ходил по ул.Большая Китаевская, которая от кинотеатра "Салют" спускалась, круто извиваясь, вниз к Кондитерской фабрике, переезжая дрожащий и шаткий полуразвалившийся деревянный мостик через широкий ручей, вытекающий из Голосеевского пруда.

         На месте, где сейчас Дворец "Украина", был Владимирский рынок. Вот где бурлила жизнь! Каждый год весной в сталинские времена (50-е годы) было подешевление товаров, и в это время рынок заполнялся толпами людей. На рынке продавалась и сельхозпродукция, и так называемые товары широкого потребления или сокращенно ширпотреб. В те времена еще не гонялись за импортными товарами - их просто не было, а отечественные товары стали производиться массово, их количество и возростало, и становилось разнообразнее. Каких только тканей не было на Владимирском - всякие платки, косынки, одежда, обувь! Мы с подружками по воскресеньям любили после тренировки заходить на Владимирский, покупать какую-нибудь мелочь или просто смотреть на новые товары.

         После тренировок в бассейне КВО (Киевского военного округа), который находился на Воздухофлотской, мы спускались к Евбазу (Еврейский базар), он был недалеко от современного универмага "Украина", сразу под Воздухофлотским мостом. На базаре всегда играла музыка, было весело и празднично. Побродив по Евбазу, мы подымались по бульвару Шевченко до Владимирского собора, и от нас уходили две подружки - они жили на ул.Леонтовича, сразу за собором, а мы шли дальше, через парк Шевченко, на пл.Л.Толстого, спускались по Красноармейской до Оперетты, где от нас уходила еще одна подружка, жившая там. А мы, оставшиеся, шли до Владимирского рынка, а потом садились в троллейбус, автобус и ехали на свою окраину, в Китаево.

         Бывало, мы ходили с Крещатика на Подол, где было множество магазинчиков, забитых всевозможными товарами. Запомнился запах селедки, который всегда стоял возле углового гастронома, против универмага, там почему-то около магазина всегда стояли бочки с селедкой, которую продавали просто на улице (в те времена бочковая селедка была деликатесом и продавалась не везде). Запомнился яркий, ослепительно солнечный мартовский день, в который мы с подружкой Надей ходили на Подол купить своим мамам подарок к празднику 8-е Марта. Мы купили одинаковые ситцевые отрезы на платье, а потом подымались по Александровскому спуску к площади Сталина.

         Светило яркое и по-весенннему теплое солнце. Интенсивно таял посеревший снег, ручьи стремительно неслись мутными потоками на Подол, мы шли, переполненные весенним настроением, предчувствием праздника, а навстречу нам спускались вниз знакомые ребята, приехавшие на соревнования из Таджикистана. Среди них был и парень, с которым я переписывалась. Встреча была радостной, мы поболтали, похохотали, порадовались весне, и каждый продолжил свой путь дальше. Мы подарили мамам наши подарки, из которых нам моя мама сшила к празднику 1-е Мая замечательные весенние ситцевые платьица с рукавами "фонарик", в которых мы с Надей потом с удовольствием щеголяли. Таковы уж были наши мамы!...

         У нас, детей, было ощущение, что весь город можно обойти пешком, наверное, так оно и было, потому что город не разрастался еще, приезжих тогда было мало, новостроек еще не было (жилые массивы на Оболони, Чоколовке, Русановке, Куреневке и т.д., начали возводиться позже, в 60-70-е годы) , люди почти все жили в тесных общих квартирах города, зато были большие окраины, прилегающие к городу. Они начинались в нашем районе уже с улицы Горького, которая в районе Владимирского рынка была частным сектором с небольшими деревянными и кирпичными домами, садами и палисадниками, огороженными заборами, - и так было со всех сторон города. Частных машин практически не было, в городе ходили трамваи и троллейбусы, дома улиц утопали в зелени деревьев, воздух был чистый даже в безветренную погоду.

         Со временем на Крещатике в отстроенных после войны домах начали открываться новые большие магазины: "Синтетика", ювелирный магазин "Каштан", большой магазин косметики, "Подарки", "Ткани", "Одежда", (что-нибудь купить там, даже какую-нибудь пустячную мелочь, было очень престижно и всегда бурно обсуждалось). Крещатик я запомнила уже полностью упорядоченным, светлым, просторным, его праздничные дома, облицованные узорчатой розоватой плиткой, смотрели друг на друга сквозь зелень каштанов, возвышались над ними, подымаясь к синему небу изящными башенками..

         Незаметно город вростал в душу, становился родным, остро ощущалась эта любовь к нему после поездок в другие города, интересные по-своему: Москва казалась огромной, опоясанной широкими проспектами, где сверкали витринами шикарные магазины, в которые вливались и выливались обратно толпы людей. Эта огромность, широта, простор, многолюдье - и восхищали, и подавляли. Львов удивлял своими узкими голыми улочками, по которым уныло дребезжали старые трамваи, его серые, темные, однообразные дома по вечерам, как рыцарские забрала, опускали на окна первых этажей металлические решетки-гармошки, из-за чего город казался закрытым, настороженным и неприветливым. Ленинград воспринимался как музей - величественный, царский.

         Киев встречал в поездах песней "знову цвітуть каштани, хвиля дніпровська б'є", создавая радостное предчувствие встречи с городом - он казался немного провинциальным, миниатюрным, тихим, уютным, гармоничным, веселым, светлым ,в нем было все - и изобилие яркой зелени, и красота старинных домов с узорчатой лепниной, восточными башенками, кариотидами и атлантами, поддерживающими балконы, или стоящими у входов в парадные. Дома были покрашены в светлые розовые, бледножелтые, бледноголубые, бледносалатовые тона, что делало город светлым, чистым, праздничным и приветливым. Особенно приятно было приезжать ранним утром весной - поливальные машины мыли улицы, и город был наполнен запахами свежести, весенних почек, земли… Он казался распахнутым настежь - с гор открывался красивый вид на Днепр и заднепровские дали, тогда это были заливы и озера, сверкающие синевой в зелени лесов и лугов, протянувшиеся так далеко, сколько видели глаза.

         Город был стильный, удачно сочетая прекрасный неповторимый ландшафт с архитектурой; его дома, как люди, имели каждый свое лицо. Они не утомляли однообразием и в то же время не кричали, пытаясь выдвинуть себя из ряда других домов. Казалось, дома, аккуратно выстроившись в ряды вдоль улиц, крепко держатся за руки, дружески поддерживая друг друга в нелегком служении городу. Через арки и подворотни они пропускали во дворы и дворики своих жильцов, стараясь создать уют и комфорт своими крошечными сквериками и палисадниками. Центральная часть города была застроена старинными домами, они имели широченные парадные лестницы с мраморными ступенями, комнаты в квартирах были просторные, высокие, кухни - огромные. Из кухонь обычно вели двери на "черные" лестницы, так назывались они в дореволюцонные времена, по ним ходили хозяйственные люди, носили дрова, продукты, т.е. лестница "черни", эти лестницы в отличие от парадных были узкие и непривлекательные. Новостройки в центре аккуратно вписывались в общий вид города, не нарушая его праздничный стиль..
Сады, парки, скверы, скверики, клумбы призывали посидеть в тени деревьев на скамеечках, послушать пенье птиц, насладиться прохладой, лениво облизывая пачку пломбира.

         В 1953г. на ноябрьские праздники открылся мост им.Патона. Это было для города очень важное событие, и в дни праздника люди толпами гуляли по мосту. Мне тоже посчастливилось проехаться по нему на машине. Друг папы дядя Саша Иванов, который работал водителем у директора нашего института и ездил на "Победе", прокатил своих детей и меня на своей "Победе" по мосту в те праздничные дни. Мост казался очень длинным и широким (длина моста более полутора километра). Мы медленно проехались по нему, наслаждаясь видами Днепра и Киева - я тогда впервые увидела город с левой стороны Днепра и он меня поразил , потому что самого города за горами не было видно, виднелись, возвышаясь над зеленью деревьев купола церквей со всех сторон холмов - Андреевская, Печерская лавра, церкви Выдубецкого монастыря. Город спрятался за холмами, и глядя с моста на зеленые горы, не верилось, что за ними стоит шумный многолюдный город…

         Отстроенный после войны Крещатик был расширен по сравнению с довоенным почти вдвое (проезжая часть - 26м, тротуары - по 14 м каждый). Крещатик в те времена был просторной улицей, не так как сейчас, когда от огромного количества машин, стоящих на тротуаре, пешеходам трудно ходить, тогда пешеходы двигались свободно, беспрепятственно, неспеша - это было место отдыха, гулянья, особенно в теплое время года. Толпа была нарядная настолько, насколько можно было себе позволить, особенно красивы были женщины - в одежде, несмотря на трудные времена, не было скучного однообразия и, говоря словами поэта, смело можно было утверждать, что в Киеве все "женщины похожи на пейзажи" ( мода была на широкие юбки-"колокол", которые надевались на нижние юбки, тонкие остроносые туфли на шпильках, высокие прически).

         Весной по всему городу зацветали каштаны - они, можно сказать, были символом города и самым любимым деревом. Белые и розовые свечи соцветий каштанов обычно появлялись к 9-му мая и придавали особую торжественность и красоту городу - в этот день он был тщательно умыт, свеж, сверкал на солнце. Пылали красные и разноцветные флаги, улицы утопали в гирляндах цветов и ветках яблоневого цвета (искусственного), с которыми со всех сторон (с холмов Печерска, от пл. Б.Хмельницкого), как ручьи, стекались на Крещатик колонны демонстрантов, образуя широкую многоцветную медленно движующуюся реку.

         Праздник 9-е мая - День Победы - был одним из любимых праздников киевлян: еще очень жива была память о войне, Победе, она наполняла сердца и души наших родителей и прорастала в нас, детях. Ощущение счастья, радости жизни просто захлестывало всех, кто выходил в этот день на демонстрацию, и всех, кто просто слушал радио, сидя дома. Музыка на улицах лилась отовсюду, гремела маршами, задорно пела о Катюше, грустила в холодной землянке о любви, сверкала синим, как небо, платочком…

         И в детстве, и в юности, мы с подружками любили гулять праздничным Крещатиком, я с подружкой по бассейну Витой принимала участие в спортивном параде, проходя по Крещатику в колонне мастеров спорта, а в студенческие годы на демонстрацию мы ходили в университетской колонне…

         Осенью круглые плоды каштанов с треском падали с деревьев. Ударяясь о землю, они раскалывали свою колючую зеленую скорлупу и, выкатываясь блестящим коричневым бочком на мокрый от моросящего дождя тротуар, удивленно смотрели на мир своими светлыми глазками. Мы любили собирать эти нежные дары Киевской осени, хотелось собрать их все, чтобы они не валялись под ногами, но увы - их было слишком много - каштанами были засыпаны все улицы, по которым мы гуляли по вечерам после занятий в университете. Не желая расставаться, мы делились впечатлениями, мыслями, переживаниями, и город был молчаливым и живым свидетелем всех наших радостей и печалей. Неохотно и медленно погружаясь в сумерки, играя скользящими тенями, Город зябко кутался в туман. Неярко блестел мокрый тротуар, отражая желтые огни фонарей и рассеянный свет в окнах домов. Каким-то краем души мы чувствовали присутствие Города, и все звуки, запахи, цвета, - незаметно вливались в сердце, - и город становился частью нас самих.. Может это и было ощущением Родины, родного города? Сейчас, проходя голыми улицами центра - Крещатиком, Толстого, Владимирской, Б.Хмельницкого (бывшей Ленина), Красноармейской и другими улицами, утратившими свой зеленый наряд , - даже не верится, что все, о чем я говорю, не так давно еще существовало и было неповторимой отличительной чертой города. Слава Богу, остались еще островки старых, почти не разрушенных уголков - недавно я прошлась от Оперного до Золотых ворот и дальше по улице Золотоворотской, где до войны жила мама с дядей, там стоят еще старые дома и старые деревья, полузаброшенные палисадники с остатками кустов сирени: не влезли в них ужасные дисгармоничные бетонно-стеклянные и черно-зеркальные небоскребы, как на пл.Б.Хмельницкого, нынешней Софиевской.

         В студенческие годы мы меньше любили шумный Крещатик, а больше - тихие улицы Пушкинскую, Владимирскую, Бульвар Шевченко, тихие улицы Печерска. В дни стипендий мы с подружками любили ходить в кафе "Интурист", которое находилось на углу Владимирской и Ленина (Б.Хмельницкого), там у нас было любимое блюдо - холодец из осетрины, любили мы и вареничную в подвальчике на Крещатике. Недалеко от кинотеатра "Киев" на Красноармейской была Кулишная, где были очень-очень вкусные кулиши с настоящей домашней колбаской и тушеной капустой.

         Свой досуг мы проводили чаще всего в кинотеатрах, следя за всеми новинками и живо обсуждая их, лениво ходили в Оперу, в Русскую драму ходили, в основном на блистающую тогда Аду Роговцеву, бывали и в филармонии, и почти никогда старались не пропускать гастроли Московских и Ленинградских театров, а также редкие гастроли зарубежных актеров. Мы часами стояли в очередях за билетами на приезжающие к нам выставки, в таких же очередях за подписками на книги, мы прочесывали все центральные книжные магазины (на Ленина - "Поэзия", "Букинистический", на Крещатике - "Искусство", "Книга", на Кирова (Грушевского) "Академкнига", книжный в Пассаже,- покупая книги по искусству, поэзию, и всякие другие, интересные нам книги. И просто гуляли по Киеву, весеннему и осеннему, летнему и зимнему - всегда, в любое время года по-своему красивому. ..

         Таким был мой Киев, город моего детства и моей юности, Киев 1950-1967 годов.